«Вы же журналист, а не строитель»: мужчине с обездвиженной правой рукой поставили рабочую 3-ю группу инвалидности

Такой аргумент привела врач Минской межрайонной медико-реабилитационной экспертной комиссии в ответ на недоумение человека, у которого действует лишь левая рука, когда ему определили рабочую группу инвалидности, отменив нерабочую.

«Конечно, население само виновато», – писал Михаил Зощенко в одном из своих фельетонов об отношении медицинских работников к их пациентам. И я не могу с ним не согласиться: во всех своих болезнях виноваты сами больные. Помню, пришел в поликлинику за инсулином, начал с грустью жаловаться, что сахар сильно «скачет». Так, без претензий, нужно же диабетику со специалистом поговорить. Мы, больные, ведь так любим, когда нас жалеют, сочувствуют. И услышал от медсестры:

– Нужно больше ходить.

– А если нет сил? Я полтора месяца вообще даже из квартиры не выходил…

– Хм, – медработник явно была недовольна ответом.

Моя остроумная жена, узнав, что думаю писать на медицинскую тему, сказала:

– Дарю фразу. Когда приходишь в поликлику в профилактических целях, слышишь: «Зачем пришли?» А когда выявляется болезнь, следует: «Где вы были раньше?»

Да, виновато само население. Не так давно я повредил руку, пришел в поликлинику к хирургу. «Болит», – говорю. А в ответ невозмутимое: «Не по моей же вине».

«Ясное дело, врачи стали нервничать, стали грустить от своей профессии, стали позабывать всякие нехирургические инструменты во внутренностях больных». А написаны эти строчки 90 лет назад. По поводу того, как перепутали больных, и вкололи разные лекарства. Согласитесь, нас такой случай не очень-то и удивил. Меня так точно. Сравнительно недавно со мной в больнице лежал мужчина, которому прооперировали ногу, после отпустили домой. Он на костылях ежедневно ходил на перевязки огромной раны в поликлинику, но боли не проходили. Обратился опять в больницу. Решили делать повторную операцию. Вскрыли рану, а там… кусок бинта! Уже весь почернел. Бинт имею в виду, не человека.

/

Несколько месяцев бедолага еще промаялся на больничной койке. И никуда он не жаловался: мы привыкли к абсурдной действительности.

/

Да что там, убежден: почти каждый может вспомнить нечто подобное. Труд врачей благороден, и мы его ценим. Врачей уважаем и… побаиваемся.

Герой моего рассказа тоже не исключение. Его история меня сразу расстроила, потом возмутила. Но вначале я хочу призвать: давайте условимся о тоне разговора. Как говорится, спокойствие и только спокойствие. Я это к тому, если начнут возмущаться медицинские работники, мол, нельзя всех огулом хаять. Нельзя. Я знаком и с рядовыми врачами, и с профессорами. И если бы не они, давно бы не был в списке живых. Низкий поклон им. Но закрываться от реальностей иного порядка тоже не стоит.

Мы встретились случайно в одном из микрорайонов на окраине Минска. Я приехал по журналистскому заданию, он с палочкой сидел на скамейке в тени у одинокой березки. И сам он, некогда заводила и весельчак, выглядел одиноко и как-то отрешенно. Я присел, вспомнили былое, затронули день сегодняшний. Мы не виделись лет десять, я слышал, что он болеет. Но кто сейчас не болеет. Хотя болезнь болезни рознь. Кисть и предплечье у него покрывали шрамы. Расчувствовавшись, Володя (назовем его так) поведал о своих бедах.
В общем, дело было так.

Несколько дней у Володи болели два пальца правой руки. Обратился к терапевту здешней поликлиники, она осмотрела и направила к хирургу. Тот выписал лекарства. Пациент все рекомендации выполнял, но не только кисть начала болеть, но и предплечье, все опухло. На приеме хирург хотел сделать укол в больное место, но из руки на него брызнула какая-то жидкость.

Стоп! Прошу прощения за натурализм. Одно меня оправдывает: если бы я начал описывать значительно более страшные сцены истории его лечения, заболели бы и вы, дорогой читатель. На нервной почве.

Володю направили в 10-ю больницу. Попал он в отделение диабетической стопы. Хотя при чем тут нога к руке… Это, объяснили, потому, что у него сахарный диабет. Определили диагноз: флегмона кисти и предплечья. Хирург, долго не медля, сделал операцию. Раны не заживали. «В чем причина?» – спрашивает больной. Тот лишь пожимает плечами: «Еще одна загадка природы».

Каждый понедельник приходят на обход не только рядовые врачи отделения, но и профессора. К слову, я интересовался: довольно уважаемые в медицинских кругах. А раны не заживают. Проводят еще одну операцию, и вот уже спустя месяц опухоль спала. И хоть раны по-прежнему кровоточили, отправили в поликлинику. Что поделаешь, на перевязки он ходил, как на работу. Ну и что бы вы думали? Абсолютно верно: через месяц его отправляют опять в 10-ю больницу. И тут началось. В приемном отделении, взяв анализы, все засуетились. Когда положили его под капельницу, Володя стал возмущаться:

– Так я уже вещи в отделение занес, без присмотра они, в коридоре…

– Больной! Вы думайте о том, как бы выжить, а не о вещах.

Что ж, опять больной виноват… Позже оказалось, что ему занесли инфекцию. Сутки переливали кровь… Потом – реанимация, еще операция, поликлиника. Все по тому же пути. Боли у него были жуткие – все время на обезболивающих уколах. Можете представить: после операции даже перевязку под наркозом делали. Жуть. И не разобраться, кто же ту инфекцию занес.

Прошло шесть месяцев, и отправили Володю на комиссию (МРЭК), где дали ему вторую группу инвалидности без права работать. Думаю, не стоит указывать все функции этого солидного учреждения. Если коротко, в первую очередь они заключаются в определении и подтверждении инвалидности. Прошел год, и нашему герою настала пора снова туда отпраляться. Он был уверен, что подтвердят нетрудоспособность: кисть и предплечье – в прежнем состоянии, более того, разболелось и плечо. В Республиканском центре хирургии кисти (6-я больница) определили, что еще одна операция (на которой настаивали в поликлинике, но он отказался) не требуется. К тому же нельзя делать даже уколы, иначе придется отнимать всю руку. Как же быть? «Смиритесь, – подтвердил врач, – пальцы уже не будут двигаться. Как лечить? Только физиотерапией».

В назначенное время Володя прибыл на комиссию. В кабинете взвешивали, измеряли давление и рост и т. д. Сказали: «Ждите результат в коридоре». Примерно через два часа вызвали и сообщили, что ему установлена третья рабочая группа инвалидности, которая была прежде, после инфаркта. И тут наш герой начал смеяться:

– Это как же я буду работать одной левой рукой?

И прозвучала сакраментальная фраза, которая наверняка войдет в анналы бюрократического отношения врачей к больным (во всяком случае, все, кому я рассказал эту историю, опешили):

– Вы же журналист, а не строитель.

Это же надо было додуматься до таких слов и подобного решения, чтобы человеку, у которого не только работает одна рука, но к тому же сахарный диабет в тяжелой форме, у которого уже не первый год артрит ног, был инфаркт и две операции на сердце, гипертония, экзема, почки, печень, поджелудочная, глаза…

/

Володя не мог до конца поверить. Он же не левша! Врачи что, не понимают: левой рукой нельзя делать заметки в блокноте! Диктофон? Какой диктофон?! Бывает, каждая секунда дорога, не до него… К сведению, дивное заключение подписала (или просто подмахнула?) председатель МРЭК.

/

– Можете жаловаться в центральную комиссию, – услышал он на прощание.

– А и вправду, почему не пожаловался? – спросил в свою очередь и я.

– Вначале подумал, что, может, оно и к лучшему – пойду работать. Оказалось, дело это сложное, вакансий в газетах нет – молодым журналистам трудно найти работу по специальности, а куда уж тут калеке, которому за 50. Да еще и коронавирус… Потом уже начало сердце шалить, сахар и давление стали зашкаливать, одышка, головокружение, ноги вообще отказывали …

И тут сразу возникает законный вопрос: как, скажите, прожить на пенсию в 260 р.?! Раньше она была вдвое выше, плюс льготы. За какие средства покупать хлеб и лекарства? Хорошо, что жена с сыном помогают, друзья не забывают. А если бы он был одиноким стариком?

– Что же не написал об этом?

Надо сказать, Володя не просто опытный журналист, но и смелый. Он делал публикации из горячих точек, когда еще Интернета не было и информация читателю подавалась однобокая. После его статей лишались должностей многие руководители. Писал он и о медицине. А тут…

– Думал. Но, во-первых, из-за болезней к компьютеру редко подходил, а во вторых, писать о себе и особенно о своих болезнях как-то неловко.

Замолчали. И вдруг, чувствую, он изменился: в глазах мелькнул огонек.

– Слушай, дружище, а напиши ты! Фельетон!

– Но почему фельетон? Тут в самый раз драму сочинять. Да и жанр этот нынче не востребован.

– Уважь…

Я понимал, что у меня недостаточно материалов для сколь-нибудь широких обобщений. Да, в коридоре МРЭК приходилось слышать жалобы. Как сейчас, в глазах мужчина с тросточкой, ворчащий: «Какая рабочая группа, как я без пальца на ноге работать буду?» Один знакомый жаловался: у дочери с детства ЦРБ, и хоть болезнь, к сожалению, уже никуда не денется, надо постоянно получать подтверждение в МРЭК.

В случае с моим коллегой все очевидно: бюрократы от медицины увидели не человека, а объект. И на любые жалобы предъявят соответствующие инструкции. Не подкопаешься, да еще и виноватым окажешься. Но поражает, сколь привычны для людей решения подобного рода. Многие знакомые, услышав эту историю, говорили, что нужно копать глубже: наверняка, существует указание сверху, дабы ради статистики минимизировать число нетрудоспособных. У нас ведь нация вроде вполне здоровая, да и госсредства надо экономить…
Мой коллега просил написать фельетон. Но поскольку не до сатиры мне, я поставил рубрику «Вместо фельетона». Как получилось, так получилось…

P.S. На днях позвонил Володя и каким-то упавшим голосом сказал:

– Вот в поликлинику собираюсь… Ты уже фельетон в печать отдал? Эх, как бы не повредило мне…

Да, прав Зощенко: конечно, население само виновато. Что ж… Я не стал указывать номер поликлиники и микрорайон. Кому надо – догадаются. А если возникнут вопросы у вышестоящих инстанций, автор готов предоставить все медицинские заключения.

Василий Вшивков
Иллюстрации  Бориса Маркевича