«Когда мы уже наконец прекратим говорить об инклюзии и употреблять это слово?» Несколько мнений с форума «От инклюзивных сообществ к инклюзивному обществу»

Вопрос о социализации и работе людей с ментальными нарушениями и в том числе с аутизмом стоит остро практически во всех странах, которые заботятся о своем развитии и поддержании или построении гражданского общества. Эффективно с этим справляются инициативы, занимающиеся неформальным образованием. Как это работает и почему этого недостаточно, говорили на III Международном форуме «Театр и аутизм. Вопросы и ответы. От инклюзивных сообществ к инклюзивному обществу». Предлагаем вместе поразмышлять на эту тему и узнать мнение экспертов.

Как говорит Ирина Киселёва, основатель инклюзивного театра и фонда «i», игра в спектакле избавляет от самого главного сдерживающего фактора – незнания, страха. Он сковывает руки и любые движения вперед. Все это непросто. Сейчас камерная инициатива переросла в учреждение, куда могут распределиться выпускники вузов. Например, студенты Института инклюзивного образования БГПУ им. М. Танка. С театром «i» уже работают более 100 волонтеров оттуда. Количество детей, которые посещают театр, увеличилось в три раза. Сейчас их более 120 человек, из них у 37 ребят есть диагноз «аутизм». В этом году одного из первых воспитанников театра, которому уже исполнилось 18-ть лет, попробуют трудоустроить. Основатель говорит, что они стараются так заниматься с детьми, чтобы они были готовы к самостоятельной работе.

/

Никто не может постоянно испытывать трудности, поэтому любой вопрос об инклюзивности и доступности общества упирается в инфраструктуру. Она важна и для людей с ментальными нарушениями в том числе.

/

«Наша главная адженда –  это трудоустройство», – говорит специалист по инклюзии Программы развития ООН в Беларуси Александр Авдевич. Мы можем создать комфортные условия для людей с инвалидностью, всячески помогать и находиться рядом. Однако стоит уйти – и у инвалида, оставшегося один на один с собой и пространством, возникнет очень много вопросов. А что делать дальше? Все же родители, педагоги, близкие тоже имеют свою личную жизнь, свои болезни и проблемы. Случаются и летальные исходы. Это очень неприятный и неприглядный факт, о котором мало говорят вслух, но и такое тоже, к сожалению, происходит. Это правда.

Хотелось бы создать универсальную программу включения людей с инвалидностью в жизнь, чтобы они смогли полноценно зарабатывать и быть полезными. Получать необходимый доход, чтобы оплачивать персонального ассистента из собственного кармана. Не нужно даже государственной программы. Только так люди смогут стать самостоятельными. Это единственный проверенный европейский выход. Есть международный прецедент в плане трудоустройства людей с аутизмом: они отличные специалисты IT-сферы. Есть целые компании, которые специально занимаются рекрутингом людей с аутизмом. Инклюзивные театры для детей с инвалидностью и аутизмом, в частности, есть в минской школе № 177.

Ольга Сидоренко, заместитель директора по воспитательной работе, говорит, что такие ученики способны мгновенно придумать и представить сказку по теме урока. Конечно, так учебный материал воспринимается и усваивается гораздо лучше. Неудивительно, что в этой школе есть две инклюзивные театральные труппы. Ребята и дефектологи даже ездят на мероприятия за рубеж. Классы для детей с аутизмом и другой инвалидностью маленькие, до 6-ти человек. Обязательно на уроке вместе с преподавателем работают еще несколько специалистов, а это уже практически индивидуальное образование. В этой школе обучаются дети с разной инвалидностью и разной ее тяжестью. Сейчас там учатся 11-ть детей с аутизмом. Здесь, чтобы объяснить строение планеты, лепят модель из пластилина и изучают ее в разрезе. Дети с интересом бегут на уроки. Единственная сложность, как признается Ольга, – не все дефектологи выдерживают сложную и динамичную работу. Хороших специалистов действительно не хватает. Школа открыта для родителей и специалистов для бесплатных консультаций и практики.

Марина Крисов, сооснователь и программный директор образовательной инклюзивной студии Studio «¾» в израильском Тель-Авиве, говорит, что любит представлять свою студию как творческую для разных людей и семей с разными потребностями, без приставки инклюзивности.

/

Израильские специалисты в работе с иностранными коллегами столкнулись с тем, что в каждой стране под инклюзией понимают разные вещи. Это в целом зависит от уровня развития страны. Но концепт единый: включение –  вопрос междисциплинарный.

/

Говоря об Израиле, здесь существовали и сейчас находятся в переходной стадии две системы образования. Нормативная и специальная. С самого основания государства не было надомного обучения, работали специальные учреждения для детей с инвалидностью и особыми потребностями. На смену этому в свое время пришел подход, когда качественная работа с такими детьми начала проходить в обычных школах, но при этом были и пока остаются разделения на так называемый желтый и синий подход. Синий – образование детей с инвалидностью. Когда эти методики объединяются – получается совместное единое образование для всех без исключения. Это уже так называемый зеленый подход.

В Израиле он не закреплен на государственном уровне и применяется локально. Но в Норвегии полностью инклюзивное образование – государственная программа. Там даже не говорят о включении каких-либо групп в общество, это просто норма и все. Единственное исключение – отдельный класс для 11-ти детей с нарушением иммунной системы, которым нельзя находиться вместе со всеми по медицинским показаниям. Всех остальных детей не разделяют и предпочитают говорить, что не ребенок должен подходить для какой-то программы или школы, а это учреждения и методы должны соответствовать потребностям учеников и их семей.

Марина говорит, что для полноценного инклюзивного образования должны работать несколько условий. Полное институциональное изменение системы образования, все подходы специальных и коррекционных методик совмещаются с обычными и трансформируются. Готовность менеджмента школ к зеленой системе. Работа с педагогами над методиками преподавания и психологическая подготовка педагогов. Работа с классом и родителями. Однако даже из самых лучших побуждений появляются сложности. Например, на экскурсию с классом не позвали ребенка, потому что она ему не подходит. С одной стороны, о нем позаботились, с другой – класс отправился на мероприятие за спиной семьи, ее даже не предупредили об этом. Весь материал должен излагаться вариативно, и для каждого ученика физическая среда в школе должна быть удобной. По индивидуальным потребностям в классах должны работать тьюторы.

Студия Марины относится к неформальному образованию, всем инициативам и проектам, которые посещают дети вне государственной школы. Однако в ней действуют все те принципы, о которых она говорит. Работают они и в белорусских инклюзивных театрах, взявших на себя функцию социализации и неформального образования детей с инвалидностью, но не в государственной системе. С такими же проблемами столкнулись и эстонцы, и азербайджанцы. Анна Микконен, директор реабилитационного центра, и Ольга Нигровская, спецпедагог-консультант из Таллина, говорят, что сами родители отказываются, чтобы в классе с их ребенком занимался ребенок с инвалидностью, с аутизмом или другим нарушением.

«Внедрение инклюзивного образования у нас в стране провалилось», – заключают эстонские специалисты. Тоже подтверждают и Чичек Мамедли, председатель Центра дефектологической и психологической помощи больным аутизмом, и Эсмеральда Исмаилова, олигофренопедагог из Баку. В среднем азербайджанцы тоже против того, чтобы дети с инвалидностью посещали общие классы. Инклюзия, к сожалению, остается на откуп частным инициативам.

Ольга Северина
Фото автора и из архива инициатив