«Я знаю, что он живой». Интервью матери, которая полгода ищет 25-летнего сына с аутизмом

25-летний Кирилл Кошкин пропал 30 ноября 2021 года. Вышел с работы в 16.00, но домой не вернулся. Камеры метро показали, что он был на станции метро «Могилевская». Затем его видели у моста на Партизанском проспекте на выезде из Минска. Далее его зафиксировали камеры АЗС за овощной фабрикой, сообщает корреспондент «АиФ».

С 30 ноября Наталья каждый день без выходных ищет сына, наматывая в месяц три тысячи километров за рулем. Поиски осложняются тем, что у Кирилла с собой не было документов, денег и телефона. И Кирилл – инвалид III группы с диагнозом «аутизм».

– Я ждала его возвращения домой после работы 30 ноября, а около полуночи позвонила в милицию и сообщила о пропаже человека. На следующий день подала заявку в Поисково-спасательный отряд «Ангел». С первых дней мне начали звонить люди, которые говорили, что видели парня, похожего на Кирилла. Я много раз прошла и проехала этим маршрутом, просмотрела все камеры, обратилась ко всем, к кому могла и не могла – во все медиа, в больницы и аптеки, на все АЗС. О Кирилле рассказывали в программах «Белорусское времечко», «Зона Икс», «ЧП Беларусь». Печатаю и расклеиваю листовки. И я очень благодарна всем, кто откликнулся.

Расскажите о Кирилле подробнее. С самого начала.

– Ходить и держать голову он начал поздно. Я растила его одна, надо было и работать, и заниматься с ним. Но как-то успевала. В 2 года 7 месяцев он уже ходил в ясли, потом в детский сад. Ему поставили диагноз «аутизм», но логопед настояла, чтобы он пошел в обычную школу – «он же умничка». Он и пошел в обычную школу, но, к сожалению, в классе началась травля.

– За что?

– Кирилл замкнутый, молчаливый. А дети бывают жестокими с теми, кто не похож на них. Да что дети — мне взрослые говорили, что с таким ребенком надо дома сидеть. Я тогда пыталась доказывать, защищала, спорила… А Кирилл всегда просто молчал. В какой-то момент он начал приходить из школы в изорванной одежде и говорил, что упал. А потом я узнала, что его били. Но у него упрямый характер, он всегда считал, что мужчина не должен жаловаться. Еще его невозможно было заставить что-то сделать, если он сам не хотел. Знаю, что учительница как-то сказала ему, чтобы дал сдачи. А он ответил, что не может, что людей бить нельзя…

Вообще был очень терпеливый и спокойный, но однажды его сильно обидели… Я не хочу это рассказывать… Но вот тогда он вдруг «сломался». Перестал разговаривать и ходить, сидел в углу и молчал. Начались больницы, обследования, пришлось заново учиться разговаривать. Кириллу было тогда 11 лет.

– Вы ушли из школы?

– Перешли на надомное обучение. Учителя приходили к нам, и к 11-му классу Кирилл «выровнялся» и окончил школу с приличными оценками. Но что дальше? Даже с хорошим аттестатом нам говорили, что у него один путь – работать дворником. Может, катать тележки в супермаркетах… Началось хождение по инстанциям, потом кто-то подсказал нам пройти независимую медицинскую экспертизу. И после нее ему разрешили учиться везде. К БГУКи Кирилл готовился самостоятельно, поступил на бюджет, при этом принципиально никогда не списывал. У него такой характер – если интересно, если похвалить, то все сделает, горы свернет.

– В итоге, он нашел работу?

– Да. После учебы по распределению отработал два года в Национальной библиотеке. Книги он всегда очень любил, просил дарить ему энциклопедии… Потом устроился работать в компанию айти-специалистом. Я разговаривала с его коллегами. В тот день, 30 ноября, все было как обычно. Кроме одного – он ушел на работу без денег и телефона… Может, это говорит о том, что решил стать самостоятельным? Захотел дальше сам?

– Почему важно, чтобы о пропавших знали как можно больше людей?

– Потому, что важна каждая минута и каждые дополнительные «глаза». Мне в первые же дни позвонил Алексей, работник АЗС, сказал, что видел в восемь вечера парня, похожего на Кирилла. И благодаря этому звонку удалось узнать направление и просмотреть камеры АЗС. Люди очень поддерживают, предлагают помощь.

– Что делать, если видишь на улице человека, который похож на пропавшего?

– Подойти и спросить. Хотя Кирилл сейчас может выглядеть иначе, с другой прической, в другой одежде. Возможно, похудел. Надо смотреть на лицо и походку… И из-за трудностей в общении он может не отозваться. Но тогда постараться сфотографировать. Просто позвонить или написать, сказать, что видели там-то. Мы, родные пропавших детей, ждем любой новости. Если среди ночи позвонят, мы встанем и поедем.

– Наталья, ваша вера потрясает…

– Я буду его искать. Я знаю, что он живой. Если буду думать иначе, то это предательство моего сына. Если мать потеряла веру, то кто тогда будет верить?