«Я сейчас выгляжу нормально, но в душе я неформал». Директор швейного инклюзивного комбината – о своем необычном увлечении

Наши читатели знают Дмитрия Койко как директора Дзержинского промышленного комбината, предприятия в составе Белорусского общества инвалидов. Однако о нем куда более широко в нашей и зарубежной прессе расходятся публикации не как об инклюзивном работодателе, а как о талантливом мастере кастомайзинга мотоциклов, изменения их внешнего вида или самостоятельной постройки мотоциклов с нуля.

«Всю жизнь что-то конструировал, что-то делал, что-то рисовал. Считаю себя творческой личностью. Идет все изнутри. У меня три диплома, нет ни одного технического.
Мое увлечение мотоциклами началось в деревне в Клецком районе, это деревня Узнога. До школьного возраста меня растили бабушка с дедушкой. Первое знакомство с мотоциклами: мне было годика, может, три. Меня дед посадил на мотоцикл. На бак. К какому-то там соседу, хотя у деда моего всегда были мотоциклы. Даже не один. Я помню, что меня прокатили пять метров. И уже когда вырос, вот эту картинку помню. Я помню, что это был за мотоцикл. Это был Ковровец. Это такая марка, которая давно исчезла. В 1965 году прекратили эту марку выпускать.

В Клецке, когд рос, у нашего соседа были мотоциклы. Я всегда к нему ходил, интересовался. Но основное началось в Мяделе. Я уже подрос, мне отец купил мопед, потом мотоцикл. Мопед «Дельта», а мотоцикл «Минск». Новый. Ну, это был писк моды», –  начинает разговор Дмитрий Койко.

«Фактически была создана такая группировка, насколько это позволяло воспитание. Мы называли себя рокерами. Мы слушали группу «Гражданская оборона». Пели под гитару и чувствовали дух свободы. Я скажу больше: у меня волосы были в красный цвет окрашены. Мы чувствовали себя неформалами. Но потом все это прекратилось, потому что один друг погиб на мотоцикле, второй погиб. Отец меня отвез в курсанты, в казарму. На этом мотоциклы прекратились на некоторое время.

Уже после курсантских лет мотоцикл всегда присутствовал. Я периодически катался все девяностые. И не один мотоцикл был. И какие-то машины старинные были. Что-то крутить, что-то выдумывать мне всегда было интересно», – продолжает он.

Взять 2017 год. Я делал мотоцикл Роял Энфилд. Купил его новым в московском салоне. И решил из этого мотоцикла сделать что-то эдакое. Вообще, это английская марка с заводом в Индии. У нас в стране это первый такой мотоцикл, о других мне не известно. Я привез его и все там изменил. Для этого что-то покупается, что-то делается своими руками, что-то заказывается либо по месту, либо из-за границы. Прежде всего, нужно разработать какую-то концепцию. Нужно понимать, что ты хочешь. В голове должен быть какой-то рисунок.

Друзья-байкеры, которые это увидели, сказали, что мне нужно участвовать в чемпионате Беларуси по кастомайзингу. Честно говоря, даже не знал, что такой есть. Уговорили на участие. Нужно было срочно отправить заявку и для нее придумать название мастерской. Играли «Мертвые Дельфины», я обожаю эту группу. Просто песня играла «Тихий не Океан». Ну, я и назвал мастерскую «Тихий Неокеан». Ничего такого, никакой подоплеки в этом названии. Отправил заявку –  все пошло-поехало. Два дня был чемпионат. По результатам зрительского голосования я победил. Это дало какие-то силы, и это был первый мотоцикл, с которым я куда-то поехал. С этого все началось. С проекта мотоцикла, который я назвал «Латунная пуля»», – рассказывает собеседник.

«Я понял, что нужно построить мотоцикл. Не просто его переделать и украсить, а построить с нуля. Родилась идея. Ехал в электричке, сидел парень с нашивкой «Гражданская оборона», в наушниках, ему лет пятнадцать. Я попросил послушать, что играет, а он спросил: «Вы это знаете?» Конечно, говорю, тридцать лет назад по этой группе с ума сходил. И у меня родилась идея построить кастомный мотоцикл «Егор Летов».

Я его нарисовал, в основном все. Остальное додумывалось по ходу. Изначально я хотел мотоцикл без коляски. Когда он был готов, я понял, что сюда просится коляска. И я пошел строить. Есть такое выражение у кастомайзеров: «нічога куплёнага». Там, по-моему, задняя звездочка покупалась, и то она резалась. Я купил трубы, продумал, какую раму я хочу. Начал эти трубы готовить.

/

У меня стимпанковское направление. Я тяготею к чему-то такому сумасшедшему, необычному. Не просто мотоцикл – мне интересно что-то своеобразное. И я понял, что в этом проекте колеса должны быть стальными, коваными.

/

У меня во дворе стояла телега, которая, кроме колес, не представляла из себя никакой ценности. Колеса эти принадлежали еще моему прадеду. За час эта телега была пущена под болгарку. Колеса завез на пескоструйную обработку, и на основе начал строить мотоцикл. Двигатель купил у человека, и по легенде, этот двигатель раньше качал молоко на молочно-товарной ферме. Я его купил и привел в чувства. Тоже покраска, пескоструйная обработка. Много латуни. Много гравировки.

Гравировку только в одном месте в Минске согласились сделать, потому что большие объемы, листы. Владелец мастерской тоже оказался неформалом, поклонником Летова. Слышал о предыдущем проекте. Латунь, конечно, дорогое удовольствие. Заказывал плюшевого медведя на фабрике в Жлобине. Он заседает на вилке мотоцикла по аналогии с песней про мишутку», – делится Дмитрий Койко.

«Опять же, я тяготею к панку. Я сейчас выгляжу нормально, но в душе я неформал. Есть же работа, а есть что-то вне работы. Обожаю еще и трэш-металл из Индии, Греции. Группы «Криптос» и «Суицидальный ангел». В машине много всего, меня по музыке в городе все узнают.

Вот такие директора бывают. Байкерские, музыкальные. Но это другая жизнь. На спине набит концертный паровоз «АС/DC», и я, когда хорошая погода, все знают, никого не стесняюсь, могу проехаться на мотоцикле по городу и уехать на какой-нибудь слет», – говорит он.

«Дорого ли? Могу примерный порядок цен обозначить. Я бы не сказал, что это очень дорого. Купить необходимые трубы – за несколько десятков долларов я куплю. Сварщик у меня есть знакомый. Ну, приедет он по моим рисункам уже порезанное и готовое сварит. Он несколько десятков рублей попросит за работу. Латунь листовая – да – несколько сотен долларов стоит. Если взять проект «Егор Летов», то покраска была дорогая. Со всеми материалами, с работой, с этими фишками – выходит не так много, учитывая, что все это за полтора года. Мы же говорим о том, что идет изнутри. Дело не в деньгах», – делится мастер.

«У нас не так много людей занимается кастомайзингом. Я знаю человек пять. Кто-то уходит из этого дела, кто-то приходит.  Есть профессионалы, которые занимаются коммерческими проектами. Они делают продукт. На него получаются документы. Над над такими мотоциклами работают целые мастерские. Для людей это бизнес.

У меня все по-другому. Если допустят куда-то, то съезжу поучаствую. В этом году, например, ничего не проводилось. Если, кроме диплома участника, я увезу хоть пятое место, для меня это будет удачей. Серьезный конкурсный отбор идет, так просто не попадешь, поэтому это уже уровень.  После первого проекта материалы о моем творчестве вышли в СМИ Австралии, Америки, ЮАР, Пакистана, Китая и других стран.

Я сейчас работаю над мотоциклом «Смысловые галлюцинации». Это проект 2022 года. Как правило, работа занимает года полтора. Работаю по настроению. Бывает и Новый год в мастерской. Одновременно берусь за проект «Ковер-вертолет». Это будет ковер-вертолет, как я его вижу, из песни группы «Агата Кристи». Это мотоцикл-вертолет с огромными колесами диаметром в 140 сантиметров», – завершает разговор на интриге Дмитрий Койко.

Записала Ольга Северина
Фото Регины Горлевской