У последней черты

С удивлением обнаружил, что поселок Колодищи так близко от столицы. Вот только непонятно, поселок это или городок? Или уже территория столицы? Впрочем, все пока относительно. Все всегда относительно… В Колодищах мне нужно было отыскать дом на улице Сацункевича. Расспросы ни к чему не привели, никто про эту улицу не слышал. Слава Богу, хозяин дома меня вышел встретить. И мы пошли к нему. Беседовать, пить неизменный кофе, слушать историю конкурсанта Международного фестиваля творчества инвалидов «Витебск-2016» Вани Карабанова, его отца Григория Константиновича и матери Ады Ивановны. Ну и последнее: Ваня Карабанов – инвалид с детства. Ему 33 года.

***

Люди рождаются, растут, взрослеют, потом они обычно женятся или выходят замуж. У всех все получается более-менее одинаково. Правда, у жизни свои законы. Они иногда не совпадают с людскими. У кого-то была жена, дети. Но внезапно жена умирает относительно молодой.

А у кого-то есть муж и тоже дети, но мужа постигает все та же печальная участь: он умирает. Остаются два одиноких человека, а дети тут уже ни при чем. Могут ли они встретиться? А если встретятся, пробежит ли между ними та волшебная искра, которую называют любовью? Здесь ничего определенного не может сказать ни один человек. Выходит, Бог все-таки есть? Кто же, если не Он, своим Божьим промыслом соединит именно этих людей? Еще лет десять назад я бы так никогда не написал. Теперь только так и пишу…

У Григория Константиновича и Ады Ивановны все так и было. Они, конечно, уже не были молодыми, обоим было за сорок. Чем хорош такой возраст? Тем, что люди уже не способны на детские шалости. У них все очень серьезно, потому что за плечами жизненный опыт.

«Не смейся, дзеўка, удаве, бо прыйдзе ліха і табе». Эта белорусская пословица хорошо объясняет все дальнейшее. Григорий Константинович и Ада Ивановна стали мужем и женой. Было это уже давно. Не буду и не хочу углубляться в проблему исследования детородного возраста у женщин, у меня другая специальность. Знаю только, что после сорока женщине рожать можно, но опасно. Хотя в жизни всякое бывает…

У не очень молодых супругов родился сын Ваня. Весом новорожденный был около 900 граммов. В роддоме врачи советовали паре: мальчик ваш не выживет, оставьте его в больнице. Супруги Карабановы подумали и отказались.

Теперь Ване 33 года, вырос он почти с меня ростом. Да, он инвалид, он почти не видит, иногда кричит, с ним нужно каждый день гулять. Что отец и делает.

***

Об особенностях поведения Вани Карабанова поговорим позже. Сначала – о его отце.

33 года Григорий Константинович прослужил в КГБ в звании майора. Хотя был на полковничьей должности. Жила его семья в памятном мне доме на улице Свердлова в Минске. Там внизу была столовая. Рядом было общежитие БГУ, где жили студенты истфака, в том числе, и ваш покорный слуга. Все ходы и выходы там помню до сих пор.

Перед выходом на пенсию Григорию Карабанову выделили квартиру на улице Макаенка, возле телецентра. Тоже знакомый район. Как я понимаю, именно эту квартиру Карабановы обменяли на дом в Колодищах. Так было необходимо.

Григорий Константинович был узником немецкого концлагеря. Мне он никаких подробностей о том времени не рассказывал. А я не расспрашивал, понимая, что у него сейчас совсем другая забота – судьба сына.

Никогда бы не поверил, что моему собеседнику 82 года. Но это именно так. Он до сих пор водит машину и пользуется велосипедом. Из Колодищ Григорий Константинович прямиком доставил вашего корреспондента в редакцию, на Калинина, 7.

***

– У нашего Вани заболевание неврологическое, а не психоневро-логическое, – замечает Ада Ивановна. – Он кричит по ночам и днем, не видит. Мы поэтому и поменяли столичную квартиру на дом в Колодищах. Понимаете, в городе разные люди живут. Кому-то эти крики могут не понравиться… А в Колодищах у нас отдельный дом, никому не мешаем.

Дом отремонтировали, купили все нужное для жизни. И жили. Но: пришла беда – отворяй ворота. Однажды загорелся телевизор, а рядом никого не было. На первом этаже все выгорело: холодильник, стиральная машина, мебель, одежда. В общем, странная штука жизнь. Карабановы до своей поздней женитьбы прожили каждый свою жизнь. Поженились. Вырастили сына-инвалида – еще одна жизнь. Они ее построили. И вот – пожар. Все живы, но жизнь опять нужно начинать с нуля…

***

– Всего из нашего дома вывезли шесть тракторных тележек с горелым мусором, – вспоминает Григорий Константинович. – Что нам оставалось делать? Вытереть слезы и жить дальше. Восстанавливать дом, искать деньги на ремонт.

Надо заметить, что во время пожара Ване стало плохо. Вызвали скорую помощь, она отвезла его в интернат в Новинках. Он там пробыл три месяца. Григорий Константинович и Ада Ивановна жили все это время в бане. Попутно они решали вопросы, связанные с ремонтом дома, покупкой мебели, одежды, бытовой аппаратуры. В зрелом возрасте в который раз начинать с нуля – врагу такого не пожелаешь…

Естественно, соседи видели, что произошло в доме 10Б. И все понимали, что от пожара никто не застрахован. Почти все давали деньги просто так, из сочувствия, кто сколько мог. Напротив дома Карабановых стоит довольно богатый загородный дом. Его владелец без лишних слов принес миллион рублей. К тому же дом был застрахован на случай пожара. Григорий Константинович получил страховую сумму – 30 млн рублей. И сразу встал вопрос: как эти деньги разумней использовать? Секрет Полишинеля: все знают, что курс белорусского рубля четыре года назад был, скажем, не совсем устойчивым. А 1 июля этого года ввели новые деньги, даже монеты появились, с которыми путаются пожилые люди. И уверенности все равно нет. У финансовых аналитиков другой вопрос: сколько протянут новые деньги?

Поэтому свои еще  не деноминированные 30 млн рублей Григорий Константинович решил обменять на доллары. Правда, уже и с долларами тогда были проблемы. Обмен не состоялся. Почти то же самое произошло с переводом из России от одной из родственниц. Она выслала 30 тысяч российских рублей. В России эта сумма была равна 1 000 долларов. Но на белорусской почте перевод выдали белорусскими рублями. В эквиваленте это было уже 500 долларов.

Мне знакомо это. Вроде бы и союзники – Россия и Беларусь. Но у каждой страны действует своя финансовая система, разный курс обмена и на доллары, и на евро. Как всегда, крайними становимся мы, народ. Больше мне эту ситуацию комментировать не хочется…

– Четыре года назад случился у нас пожар, – говорит Григорий Константинович. – С долларами ничего не вышло. Ну что ж… Страховую сумму мы всю пустили на закупку стройматериалов. Потихоньку ведем ремонт, восстанавливаемся…

Мы беседуем на кухне. Справа от меня находится лестница на второй этаж. Она еще в зачаточном состоянии, без перил – обычная хозяйственная лестница. Забота Григория Константиновича – оборудовать лестницу до конца. Чтобы Ваня смог заходить на второй этаж без чьей-либо помощи.

Так мы говорили, а Вани все не было. Мне объяснили, что он еще спит. Это одна из особенностей его болезни: он может не спать всю ночь, а потом отсыпаться днем. Ему дают таблетки, чтобы снять возбуждение. Теперь подробнее о Ване Карабанове.

Тем более он уже проснулся.

***

Умывшись, Ваня отошел от сна. Под музыкальный аккомпанемент магнитофона спел песню из репертуара группы «Любэ» «Там, за туманами…». Голос у него был хрипловатый, но Ваня нигде не ошибся. После чего я сделал вывод, что музыкальный слух у него есть.

Потом был баян и несколько народных мелодий. Я сидел и думал: как можно почти безошибочно научиться играть на баяне, подбирая мелодии на слух? Что-то отняв у человека, Бог дает ему другое. Не иначе…

Между прочим, у Вани есть рабочий стаж. Он небольшой, около семи лет, но есть. Ваня как инвалид работал на дому. В определенный день ему привозили необходимые детали, а он их собирал. И отец, и мать ему в этом помогали. Заработок был небольшой, около 300 тысяч старых рублей. Важно не это, а то, что пенсия Вани сейчас составляет около 2 млн все тех же старых рублей.

Вот только, когда случился пожар, детали стало некуда и некому привозить: Ваня был в интернате. Работа сама собой закончилась. Хочу заметить вот что: отец и мать сами адаптировали сына к обществу, к жизни. Это редкий случай в моей практике.

Ваня пытался играть и на пианино, и на гитаре.

– Так ведь пианино с собой не возьмешь, – комментирует отец. – Как его на «Славянский базар» повезешь? Потому и остановились на баяне. Это старый, еще тульского производства инструмент, таких уже не делают. Мы с Ваней ходили на репетиции, когда была возможность. В Колодищах была музыкальная студия. Да потом почему-то распалась. Зато здесь живет преподаватель музыки. Она раньше приходила к нам раз в неделю. Как раз перед поездкой в Витебск. Заплатили ей 70 тысяч. А не жалко, лишь бы польза была…

Ване не повезло, что родился таким, но определенно повезло с родителями. Он производит впечатление разумного, вполне логичного человека. Да, он родился больным, и с этим ничего не поделаешь. Но при постоянной необходимой помощи он вполне может адаптироваться.

– После пожара, когда мне стало плохо, – говорит Ваня, – меня положили в самое тяжелое отделение. Там были больные, которые уже ничего не воспринимали. Одна девушка срывала шторы в палате, другая раздевалась и ходила голая. Санитары их били. Мне было там очень трудно…

– Ваня, а что тебе в Витебске запомнилось?

– Ну, там было интересно… Гулять ходили, общались. До часа ночи, бывало. Я там с Колей познакомился, он из Украины приехал на конкурс. Здорово там было…

Что касается санитаров, то я их отношение к больным и так хорошо знаю. При этом знаю, что в Новинках хватает и якобы больных. Это те, кто пытается «откосить» от армии или укрыться от судебного преследования. Есть и наркоманы. Но в данном случае у меня есть свидетель. Никакого кровожадного вывода я делать не собираюсь. Как бы и кто бы ни высказывал претензии к врачам и санитарам психиатрической больницы, ничего никто менять не будет…

***

Едва только увидев Ваню Карабанова, я сразу понял, что отец пригласил корреспондента не только чтобы рассказать о сыне, о его явных музыкальных способностях, об участии в Международном фестивале творчества инвалидов «Витебск-2016». Узнав о возрасте Григория Константиновича, догадался о его главном вопросе.

– Понимаете, мы с женой не вечные… Сколько нам осталось? А что будет с Ваней? Как потом будет? Мы же второй этаж делаем, чтобы Ваня там отдельно жил, никому не мешал… Если б кто-нибудь нашелся, чтобы жить с ним… Мы уже всех родственников перебрали… Никто не хочет… Мы же его в интернат определили на временной основе. Пишем заявление, и он там живет. А что будет после нас?..

Мне остается только повторить вопрос: что потом?

Сергей ШЕВЦОВ

Фото Жанны ВЛАСОВОЙ