Твое личное солнце

Как журналист я коллекционирую собеседников – чудесно: делишься и никогда не растрачиваешь. Этот человек в любимом списке с первой увиденной карандашной птички на ветке. Такие герои попадают в нашу потребность восхищаться. Есть чему: Иван Петручик – акварелист и иконописец, дипломированный дизайнер, фотограф, четырехкратный чемпион Беларуси по лыжному спорту, наставник воскресной школы в Свято-Петро-Павловской церкви в Сенице.

В прошлом августе Петручиков стало двое. Удвоилось и их чуть ли не магическое обаяние. На Ванино счастье Свету я налюбоваться не могла. И нашел же в огромной России себе лучистое такое отражение. Удвоилась и творческая энергетика: Света живописец и иконописец. О чем сейчас говорить, как не о семье! А это значит, и о художественной мастерской, и о поездках Минск – Воронеж – Киев, и о провидении, благодаря которому все в нашей жизни связано. Так я оказалась в гостях у Ивана и Светланы Петручиков. Как художники внимают деталям, так и я на этот раз прислушалась не только к собеседникам, но и к вещам вокруг них.

Цветы

Засушенный свадебный букет – конечно, Света постаралась. Тонкий аромат воспоминаний.

– Немного совсем позвали гостей – только родные и близкие, а когда было венчание – полный храм, – широко улыбается Света. – Прихожане храма Петра и Павла в Сенице, куда мы ходим, услышав, что у нас венчание, пришли поздравить. А девочки как принцессы наряжены! Настолько радостно!

На подоконниках фиалки, гранаты, оливки, лимоны, мандарины, апельсины, пассифлора, елочки, кофе, хурма, личи, герань, мирт, адениум. Я сама удивлена, как они там помещаются.

– По заповеди Божией возделывать райский сад, – знакомит Ваня с этой экзотикой. – Человеку свойственно копаться в земле, а чувство-то какое, когда эта веточка прорастает!

Эти двое сами напоминают цветы.

– Жизнь только началась, на самом деле, стала наполненной, – поразила меня Света. Неужели же иконы, картины, выставки, путешествия не в счет? – Для женщины естественно быть за мужем. У меня независимости и самостоятельности было выше крыши. Я 10 лет отдельно жила, как уехала в Воронеж учиться, у родителей не спрашивала разрешения, а ставила перед фактом: я поступила туда, поеду туда. И я так от этой независимости устала. Потому что для женщины это неестественное состояние, она теряет женственность. Лучше силы тратить на любовь, а не на карьеру. И тогда на душе спокойно, и творчество идет, и все получается.

Стены

– Свои картины будете вешать? – киваю на пустые стены.

– А зачем? – Ваня убедил, что у нормального художника развивается здоровый цинизм по отношению к собственным работам. – В мастерской постоянно видим. Да мы же не для себя рисуем. Хотя и для себя тоже, – подмигивает.

Квартира, которую Ваня и Света получили в Специальном доме для ветеранов, престарелых и инвалидов в Минске больше года как, пока слишком просторна – с работой и поездками некогда обживаться. Едва успели сделать ремонт.

– Я привык как в цыганском таборе. Вещи в сумках, сумки в коробках. Для Светы это был шок. Просто моя семья постоянно переезжала. Я даже здесь не хотел ремонта делать, но если б ты видела, что здесь было…

И пожары, и потопы, и засаленные дверные ручки… Побелить потолки Свете удалось только в коридоре. А для женщины на чемоданах жить – тоже неестественно. Постепенно и Ваня вошел в то же русло мыслей: вот сюда нужно шкафчик повесить – красиво, уютно.

Хотя тема поездок осталась: к Светиным родителям в Острогожск (всего за тысячу километров), к Ваниным бабушке и дедушке в Западную Украину, к друзьям в Киев, к крестным в Петербург…

– Когда я попала в первый раз в Киев и на Западную Украину, думала: как мне здесь нравится, как бы найти кого-нибудь, к кому сюда приезжать! Как бы научиться борщ готовить украинский – я там одним борщом питалась, так вкусно. И с Питером так же, – восторг Светин заразительный. На самом деле, к таким мотаниям пришлось заново привыкать после нескольких лет затишной жизни.

Чашки

На одной керамической чашечке синенькая кругленькая мальчишечья фигурка, на другой – розовая девчачья. Пьем сбитень – согревающий русский напиток, со специями, травами, вручную собранными.

Кстати, началось, в общем-то, все тоже с чая.

Познакомились через интернет. У Светы было много информации по иконописи, и чтобы ее сохранить, ведь компьютер – штука ненадежная, решила выложить все альбомы в Facebook. Буквально за несколько месяцев тысячи людей попросились в друзья и начали делать репосты. Эта информация сугубо для себя неожиданно разлетелась по всему миру. Когда добавляла очередного нового друга…

– Ну, художник, акварельки пишет, хорошо, наверно, жена, дети. Потому что люди с такой открытой душой, с таким глазами одинокими не бывают. Увидела и забыла. Спустя время случайно посмотрела репортаж, где рассказывалось о Ване, в том числе что он иконописец. ВКонтакте я добавляю себе в друзья иконописцев для обмена опытом. Через три дня переписки перешли на скайп. По скайпу мне звонит: ну, иди наливай чай, сейчас чай будем пить. Мы сидим, пьем чай – я понимаю: этого человека я знаю всю жизнь, такая родная душа.

С включенным скайпом работали. Ваня писал икону Царственных страстотерпцев – его первые большие фигуры. Порой фотографировал детали, отсылал Свете, она находила в массе своей информации, откуда скопировать складочку или где подсмотреть изгиб руки.

Буквально на второй день Ваня позвал Свету в Минск – помогать писать икону. «Будет меня каждый день звать? – подумала Света. – Вот как раз узнаю, насколько действительно нужно, чтобы приехала». Месяц ежедневно виделись у компьютерного экрана, каждый день Ваня звал к себе.

– Удивительно, меня родители так спокойно отпустили к нему. Пошла к духовнику – тоже благословил. Кого ни встречу из знакомых: ой, да, поезжай, в Минске замечательно. Что ж такое? – Света смеется.

Иконостас

Будущий. Средняя доска – 1,85 м. Здесь будет копия иконы Владимирской Божией Матери, самого известного образа Богородицы, и 18 святых. Если день в день работать – наверно, года на два. Попробовала на вес труд иконописца – не завидую. А пока пишешь, доску постоянно двигаешь, переносишь. Тот самый иконостас, который свел их вместе и в творческий тандем, и в семью.

– На меня смотрело 10 глаз: Ваня, Ванины родители, кошка и собака – мы жили в одной комнате. А я могла Ваню оценить со всех сторон, потому что видела все его окружение.

– Первое, что я заметил – она повторяла мои шутки.

– С мамой когда по скайпу разговаривали, она первое время пугалась наших подколок. Ругаетесь? Все время шутим!

– Себе порой просто извиняю, что могу быть грубоватым где-то, слишком строгим. По друзьям знаю: иногда что-то строгое скажешь – обидятся, уйдут, и будут правы, в принципе. А Света может в любой момент улыбаться, и не прикидываясь, что ничего не замечает, а искренне – и эта строгость моя уходит. Когда решаешь, твой человек или нет, думаешь, сможет ли он потерпеть твой характер.

Через месяц после Светиного приезда, на Пасху, Ваня и позвал ее в жены.

– Ходить полгода просто общаться? Нам же не по 18 лет. Надо беречь время другого человека. У нас обоих такая позиция, – отвечает на мое удивление Света. – Мы общаемся 24 часа в сутки. Живем вместе, работаем вместе, ездим везде вместе – мы этот год вообще не заметили. Может, что мы друг в друге нуждаемся. Ване, например, каждый день нужна моя помощь. Даже чтобы писать иконы – надо сесть, разложить все это, что-то забыл – подать. Есть вещи, которые я не могу сделать, может только он. Весь день на взаимопомощи строится. И с мыслью – хорошо ему или плохо. Элементарно: побеспокоиться ночью одеялом накрыть – ноги же не чувствуют.

Лирическое отступление о понимании

– Кстати, что было сложно, то вот как раз обсуждать, проговаривать. Света привыкла сама решать. Я захожу на кухню – Света готовит борщ. Это мы только поженились. И моя первая мысль: ну явно же готовит не так, как я люблю, спрашиваю: а ты будешь туда класть это и вот это – Света только что не сказала: «Чего вообще лезешь на кухню». Теперь всегда советуемся.

– Иначе как я узнаю, что ему нужно или что я неправильно делаю. А если вдруг какие-то черты не нравятся в человеке, это такие мелочи. Может даже, это во мне нет чего-то такого доброго, чтобы это понять.

СКИТ

То есть «Студия красоты и творчества». Из мастерской можно не уходить, как из сокровищницы. И в первую очередь она меня поразила порядком, а благодаря этому и простором – а еще мастерская!

– Горит ладан – у нас мини-коллекция старинных лампад. Песнопения включаем – даже в коридоре слышны. Или лекцию какую-нибудь. Ваня усаживается писать на пол, часто и я с ним рядом на коленях. Пока кто-нибудь из нас не вспомнит, что пора обедать. Бывает, с утра до ночи здесь: например, готовим доску – клеится паволока (ткань), на паволоку наносится 15-20 слоев левкаса (грунт на основе мела, животного клея и льняного масла) – там нельзя отвлекаться. Пишем – прерываемся посоветоваться. Как в раю.

– Это Света идеализирует, мы все-таки двое творческих людей. И настроение разное. Бывает, не пишется. А бывает, кажется, что все хорошо, и тут подходит другой художник, хоть и часть семьи: что-то ты, Ваня, тут ерунду сделал – и в то место тычет, где, казалось бы, все идеально. Такое возмущение: кыш!

– Отходишь куда-нибудь подальше, потом смотришь – уже исправлено, – смеется Света.

Обвыкаешь в святая святых и начинаешь замечать детали. Походный чемоданчик – одну икону, бывает, начнут в России, пишут в Беларуси, заканчивают в Украине; море акварельных и масляных красок; флотилия кисточек – и то не все на виду, какие-то из них художники делали вручную. Вот купленное за копейки на аукционе распятие – Света собирается его отреставрировать. Оказывается, со скульптурой и с литьем она тоже работала.

Вот вручную перетертый малахит, лазурит, изумруд… Азурит – грамм и вовсе по цене золота. В тяжелой ступке камни разбиваются как можно мельче. Стекло на Светином столе затертое – на нем мелкие кристаллики камня смешиваются с водой и в течение нескольких часов затираются стеклянным курантом до порошка. Когда высыхает, каменная пыль сошкрябывается в баночки. Желток, вода, уксус – и готова краска для вечности. Пары минералов ядовиты, есть в их составе даже цинк и свинец.

– Ни перчаток, ни респиратора, – мотает головой Света. – Потом наши косточки найдут и поймут по химическому анализу, что мы художниками были. Так нашли мощи Андрея Рублева – вся таблица Менделеева в костях.

В СКИТе я впервые вижу сусальное золото. Тоньше человеческого волоса. Золочение – Светина миссия в Свято-Елисаветинском монастыре, где супруги работают. Вот ножи, чтобы разрезать золото на специальной подушечке, кисточка, чтобы взять и перенести на икону, камушки, чтобы золото полировать. Нет, старинные технологии используются не всегда. В Свято-Елисаветинском монастыре помнят о простых прихожанах: современные технологии доступнее.

На мое слово «сокровищница» Света улыбается: мол, ценится готовая работа, а все эти порошки да составы для обычных людей бесполезны.

Чтобы Ивану и Светлане в интернате, в двух минутах от квартиры, выделили мастерскую, немало сил приложила заместитель председателя комитета по труду, занятости и соцзащите Мингорисполкома Ирина Дудка. Дали с условием принимать в ученики жильцов интерната. Из всех желающих остался один ученик, но очень талантливый, а еще нашелся человек, который в зрелом возрасте пробует писать иконы.

Иконы

В домашнем иконостасе за лампадками только две работы Петручиков, остальные подарены да привезены со святых мест.

– Бывает, мы приходим в храм, где есть наши иконы – никто ж не знает, подводят нас: вот красивая иконочка у нас новая, – творческий подъем после таких слов Ваня описать не пытается, достаточно выражения глаз. – Ведь первый вопрос, который встал передо мной, когда я заболел (инсульт спинного мозга): как я могу быть полезен кому-то? Я о семье ни разу не думал до того, но вдруг пришло в голову: а как у меня будет складываться семья, а как я смогу ей помогать. Мне было 12 лет. Иконопись – главная перемена в моей жизни. Меня никто не воспитывал в православии, – в отличие от Светы, воспитанной воцерковленной семьей, крещенной еще в то время, когда это делалось тайно. – После болезни я откровенно стал неверующим, думаю, это обида была такая на Бога. А тут появился в моей жизни отец Андрей из Киева: просто солнце – рыжий, большой, шутка-прибаутка через слово. Мой духовник теперь. Я приходил к концу службы, чтобы просто с ним чаю выпить, побеседовать. И он же меня потом благословил на иконопись. До этого я вообще не рисовал в цвете, только карандашом, ручкой, маркером, татуировки какие-нибудь. А у Светы тоже необычно получилось: родители ей запрещали заниматься живописью.

– Рисуй, конечно, но не профессия в жизни, – поправляет Света.

И это живя в Острогожске, где родился Крамской, где сильная художественная школа его имени! Куда Света и поступила, да буквально через месяц заболела – пришлось уйти.

– Родители изменились, когда увидели, что и этим можно зарабатывать и жить. Сейчас пошла такая поддержка! А когда я им рассказываю про иконопись, у них глаза большие светлые – как у детей. Меня во многом сформировали люди, которые делали в жизни больно. В таких ситуациях ты либо обидишься и замкнешься, либо научишься поступать правильно. Даже родители: не разрешали – и слава Богу. Потому что потом было такое скопление энергии – как пружину натянули, и она выстрелила.

С родителями компромисс – художественно-графический факультет Воронежского педагогического университета. Но абитуриент должен уметь на уровне рисовать гипс, натуру, натюрморт, плюс конкурс в России куда выше белорусского. В художественную школу имени Крамского Свету взяли сразу в 5 класс вольным слушателем.

– Я туда ходила каждый день, кроме воскресенья, когда она была закрыта, и за год наверстала все предыдущие. Поступила. А уровень факультета такой, что туда поступают после училища. Потихонечку за первый курс вытянула его, потому что ходила к старшим заниматься. А так хотелось бросить это заведение и поступить в нормальную академию – быть чисто художником. Но на 3 курсе появилась иконопись. Я ходила по городу и искала-искала-искала, где же можно учиться иконописи! – объясняет свое состояние Света. – И тут как раз открылась иконописная школа при храме. Параллельно училась там и в институте. Началась работа – к сожалению, не хватало времени на иконописную школу, но эти люди мне столько всего дали. Просто промысел Божий, я по-другому не могу назвать. Защитила диплом – и школа закрылась. А теперь я учусь у мужа.

Акварели

Радость и гордость: несмотря на всю загрузку с иконами, есть новые пейзажи! Я на премьере! С внешним спокойствием говоря о своих, с очевидной радостью показывают работы друг друга. Мягкость и одухотворенность полотен у них тоже одна на двоих. Я думала, у людей, столько писавших природу, нет незатронутых тем, неосвоенных деталей. А Ваня признается, что у него впервые получился туман – не давалось, и все.

– Света слезы лила: ты пишешь акварелью, а я не пишу, мне приходится заниматься домом. И наоборот: я пишу икону, а Света отложила заказ и за акварельку – обида, – это несерьезные ссоры, не подумайте!

Мне немного больно оттого, что, отдаваясь сейчас иконам, Ваня и Света что-то теряют в живописи.

– Конечно, если не пишешь долго в какой-то технике, потом нужно время расписаться. Но невозможно успеть везде, иначе нет развития. Зато ты успеваешь соскучиться, – успокаивает Света. – Так скучаю по акварели. И по маслу. Хотели на пленэр, а до сих пор не получилось. Нам, бывает, хочется чем-то заняться, а занимаемся другим – тем, чего несколько лет назад хотели. И надо принять это.

Лирическое отступление о переездах

Все, что есть в жизни человека: занятия, заботы, места, люди, воспоминания – безмерно дороги. Поэтому урываешь минуты для живописи; не жалея спины и ног, летишь навестить друзей за сотни километров; пропускаешь обеды за работой… Но расстаться с каким-то пунктом невозможно.

– Да, все дорого, но если начинать к чему-то привязываться, то сразу же это отнимается. И больно тогда. Очень помогают переезды большие. Издревле переезд считался новым рождением человека. У Вани было много мелких переездов. У меня – три крупных. Это учит не привязываться. Даже к творчеству. Иначе ты закапываешься во всем этом. В той же России осталось многое.

Надеюсь, читатели простят мне такое внимание к Светлане – ведь про Ивана Петручика вы уже много знаете по материалам нашей же газеты. Между прочим, Света его во многом отражает.

Света Ушакова родилась на Сахалине, когда ей было 8 лет, семья проехала через всю Россию – в Острогожск. Еще через лет 8 поступила на учебу в Воронеж. Хотя там было уже легче: 100 км после такого – не расстояние. А теперь Беларусь. Света говорит, что очень ее полюбила.

– На Сахалине мне нравились и природа, и люди. Я привыкла жить на Севере. Люди там могут уехать на месяц за тысячу верст – палочку только в калитку воткнуть, дом оставить открытым. Любой человек может войти, отогреться – климат суровый. Поэтому там люди открытые. В Острогожске озлобленные люди. Там палящая дикая степь, пронизывающий ветер зимой, там всегда были ссыльные, беглые, монголы – это неспокойная земля. И это богатая земля. В Воронеже было легче, наверно, благодаря творчеству. В Беларуси мне хорошо. Здесь хозяйственность заметна, чувствуется, что люди любят. Привыкать пришлось к тому, что люди более закрытые: не здороваются с незнакомыми, ты поздороваешься – настороженность. Это влияние Европы. Даже в нашем доме: люди только привыкли к нашим «здравствуйте», начинают открываться.

Книги

Редкие книги по иконописи, по минералам, по анатомии для художников… Распечатанные тексты одеты в тканевую обложку – скрапбукинг от Светы. И Ваня, и Света пристрастны к эпохе вещей ручной работы.

В их жизни много примеров хороших семей. Петручики любят, когда к ним приходят в гости с детьми. Смеются: «Скоро галерею детских подарков можно будет открывать!»

– К сожалению, дети вообще сейчас рассеянные, они не готовы заниматься руками, что-то придумывать, – становится серьезным Ваня. – Кстати, в тех семьях, с которыми мы общаемся (все люди верующие в основном), и дети творческие, и родители. Сами взрослые с таким азартом поделки какие-то делают. Услышали, что мы со Светой знаем резьбу по дереву и не против научить: ух ты, это ж можно с детьми заниматься! Эти взрослые сами живые ко всему новому.

И вспоминают пример своего недавнего ученика-абитуриента. В противовес его способностям и уверениям в увлеченности творчеством – жуткая лень. Черта поколения?

– Я разговаривала со многими педагогами: есть такая тенденция, – соглашается Света. – Каждое поколение какое-то более ленивое, более ограниченное, что ли. Очень много визуализации, информация открыта, но ее не надо запоминать – человеческий ум просто от этого избытка расслабляется.

– Современным детям тяжело, они не виноваты, что родились в такое время. И интерес к технологиям – это нормально. Но возвращусь к семьям друзей: они детям не запрещают новые технологии, просто они друг с другом проводят максимально много времени. У родителей, которые общаются со своими детьми, дети более спокойные. И творческому человеку нельзя прощать невежество: чтобы изобразить что-то, нужно уметь это сфантазировать, сгенерировать, должна быть глубина образа. Это развивается только чтением.

Коляска

Будучи реалистом, я не могу не задуматься, как Светины родители, друзья отнеслись к тому, что Ваня на коляске.

– Никто не посмотрел на это. Всех обаял! Подруги говорили: хороший человек, мы за тебя очень рады, и желали: дай Бог тебе сил, терпения, потому что это физически тяжело.

– Свете поначалу трудно было привыкнуть, что я на коляске не все могу подвезти – падает. До возмущения доходило: почему ты не можешь?! Как мы из магазина идем: Света несет пакет, и я на коленях везу и зубами придерживаю. Это же обидно мне как мужчине даже, что не могу помочь в каких-то простых вещах. Даже руки прямо вытянуть до конца не могу, потому что я начну падать вперед.

Смотрю на тоненькую Свету, тревожно. Пересаживаться Ване лишний раз – когда рисует или когда сел за руль – непросто. Света набегается за двоих, болят ноги. Коляска, в которой Ваня сейчас, килограмм 12. Убрать ее в багажник, достать из багажника – на вытянутых руках. Подниматься на этажи, где нет лифта, приспособились так: Ваня подтягивается, держась за металлические стержни перил, Света страхует сзади. Это если металл перил не слишком тонкий, не впивается в руку. Каждый выезд из дома тщательно продумывается.

– Бывает, просим встречных помочь, бывает, не отказывают. А бывает: в машину ставлю коляску, мужчина будет стоять рядом, прямо заглядывать в машину, стоять, курить, наблюдать, – пожимает плечами Света.

– Но так было всегда. И 10 лет назад, когда я приехал в Минск, мы с мамой от «Орбиты» ездили на тренировки в Веснянку, на лыже-роллерную трассу. Сейчас я в любой транспорт, кроме маршруток, наверно, могу зайти. А раньше приходилось опаздывать на тренировки только потому, что в назначенное время приходит троллейбус с перекладиной посередине, ладно еще со ступеньками. И бросаются на помощь мамочки с детьми, которые свои коляски тягали. Вообще среди людей с инвалидностью сейчас модно говорить: нам не нужна помощь. Но каждому из нас в какой-то момент нужна помощь. И за каждым инвалидом есть люди, благодаря которым он выбился в свет. От тех, кто ему слезы вытирал, когда он сломался, до тех, кто сказал: он лучший.

Солнечный зайчик

Солнце смеется бликами на их лицах.

– Счастливая семья – какая?

– Она наша, – отвечают хором. Ваня продолжает: – Мне жаль людей, которые на работе с утра до вечера – мало проводят времени со своими семьями. Сегодня утром ехали в нашу Октябрьскую районную организацию Белорусского общества инвалидов, где нас очень поддерживают: все сигналят, торопятся – они где-то опоздают, им недоплатят на работе, они обидятся на начальство, и эта злоба и усталость потом… Теряется вкус к жизни, трепет к сделанному тобой. Мы счастливые люди, потому что ездим и видим этот мир. На день рождения Светы в один день махнули из Москвы в Троице-Сергиеву лавру, потом в Переславль-Залесский, заночевали прямо на заправке в машине, кофе попили – и дальше в Витебск на Славянский базар. И еще мы счастливая семья, потому что пытаемся контролировать друг друга в желаниях. Хочется, конечно, и родителям помочь достроить свой дом, туда уехать – жить на своей земле. Но если все силы туда кинуть, мы окажемся в шкуре тех, кому сейчас сочувствуем. Люблю эту фразу моего кума: «Главное, чтобы главное оставалось главным».

– Что такое любовь?

– Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает… – цитирует Света.

– Если вчера любил, а сегодня нет, значит, любви и не было. Любовь не заканчивается. Как и счастье, – добавляет Ваня.

Юлия ЛАВРЕНКОВА

Фото автора