Три вопроса об инклюзии

Не раздражает ли вас слово «инклюзия»? Недавно я столкнулась с неприятием этого слова у одного моего коллеги. Видеоопрос, который провели разработчики Информационной стратегии Беларуси по полноправному включению людей с инвалидностью в общество, на тему инклюзии и восприятия человека с инвалидностью на минских улицах и журналистский мастер-класс «Инклюзия – реальность или модное слово», проведенный в Доме прессы, заставили меня задать себе несколько вопросов касательно этого нового для нас явления.

Обычно новая терминология создает словесный образ явления, которое уже отразилось в реальности, начало закрепляться в сознании. Поэтому и требует имени. У нас, на мой взгляд, процесс обратный: форма пришла к нам прежде, чем наполнилась содержанием. Тем интереснее. Поэтому «инклюзия» не звучит для нашего уха, поэтому слово раздражает – понятие есть, явления пока нет.

Что мешает достичь инклюзии? Переводя на русский – равноправного включения в активную жизнь общества, в нашем случае людей с инвалидностью. Включения вне зависимости от их инвалидности. Хотя бы то, что это идеальная модель. И завтра-послезавтра инклюзии не будет, не будет ее, когда мы установим все пандусы, на каждом предприятии создадим одно-три-десять рабочих мест для людей с инвалидностью, примем закон о том, что слово «инвалид» дискриминирует. Правильно, потому что все в головах. И еще инклюзия требует немало времени, потому что это компромисс. Интеграцию обществу было воспринять куда легче: «обычные» люди словно бы открывали дверь в свой мир, гостеприимно обещали помощь. Инклюзия подразумевает игру на сближение со встречей где-то посередине пути. Например, чувствуете разницу между признанием человека с инвалидностью равным тебе и признанием себя равным этому человеку? Да, я бы рассматривала инклюзию как философию.

Кто будет двигать нас в сторону инклюзии? Такие люди, как Саша Авдевич, протестировавший на инклюзивность множество кафе, клубов и прочих заведений и придумавший систему звезд для них, чтобы сказать: здесь есть инклюзия – и значит, здесь круто. Пока не признана, к сожалению, а было бы здорово, чтобы такие звезды влияли на статус заведений. Такие люди, как Екатерина Тикота, в этом мае презентовавшая дизайн одежды, комфортной в том числе и людям с инвалидностью. Что важно, моделями выступали публичные люди, с инвалидностью и не только. Более того, организатором этого показа был лично Александр Авдевич. То есть мероприятие создано не в поддержку инвалида, а им самим – в поддержку образа самодостаточного интересного человека, независимо от инвалидности.

Чего требует инклюзивное общество от человека с инвалидностью? Пока инклюзия наша такова, к какой готовы сами люди с инвалидностью. Они видят себя барменами, видят себя загорающими на пляже, видят себя помогающими другим? Когда-то не видели себя и в брендовой одежде, и на танцполе в клубе. Идем на сближение.

Постепенно «инклюзия» наполнится конкретным содержанием. И конкретными персонажами (с их болью, надеждами, талантами, полезными привычками, непростыми характерами), а не стереотипными героями и жертвами. Чтобы понять слово «инклюзия», каждому из нас нужна личная история – встреча с человеком, чей профессионализм, талант, мировоззрение затмят его инвалидность.

Юлия ЛАВРЕНКОВА

Фото ПРООН в Беларуси