Борис Фейгин: «Врач поставил точку, Бог – запятую»

Когда я ехал в деревню Лесную, что неподалеку от Барановичей, еще не знал, что это не просто деревня, а целый агрогородок. Вышел на станции и не мог сообразить, куда приехал. Перед носом стоял железнодорожный состав, а в окрестностях – сплошные леса. Что-то не похоже на агрогородок. Но язык до Киева доведет – мне объяснили дорогу. Через некоторое время опять заблудился. Помогла женщина на балконе двухэтажного дома: «А, Борис… Так это вам нужно туда, а потом направо, к школе…» Первый вывод: моего героя Бориса Фейгина в деревне хорошо знают…

«Емеля»

«Емелей» на компьютерном сленге называется электронное сообщение. Такой «емеля» пришел на электронную почту нашей газеты. От него и начнем плясать.

Итак: «…Пишу о себе: я Фейгин Борис Александрович. Родился 4 августа 1979 года. Родился инвалидом. Когда мама узнала, что у нее родился сын-инвалид, то без всякой мысли сразу отказалась от меня. Мать и вся ее семья уехали жить в Израиль. А я рос в интернате… Время шло своим чередом… Я женился, было все хорошо, но примерно через год моя жена умерла, и осталась у меня на руках маленькая новорожденная дочка. Пришлось второй раз жениться. В 2008 году я решил уйти из интерната на свой хлеб, чтобы моя дочка не пошла моим путем. Потом купил маленькую двухкомнатную квартиру для семьи. Через пять лет у нас родилась двойня, два мальчика, и через пару лет родилась дочь. На данный момент у нас четверо детей.

И тут причина: просил о расширении жилья, обращался письменно, меня словно не видят, не слышат. Много куда обращался и письменно, и устно, все бесполезно, везде отказ.

Уважаемая «Вместе!», если я сам купил квартиру, то неужели мне нельзя стать на расширение жилья? Я не хвастаюсь, что я инвалид, но я стараюсь ради семьи. Моя надежда на вас. Помогите, если сможете! С уважением, Борис».

Дверь мне открыла жена Бориса Фейгина, худенькая женщина с молчаливыми глазами. Через секунду появился и глава семейства. Мы поздоровались и обменялись взглядами. Мне этого хватило, чтобы сразу понять все: почему мать его оставила в роддоме, а он создал свою семью. Борис родился с ДЦП, детским церебральным параличом. Теперь нужно вспомнить не такую уж далекую историю, конец 70-х – начало 80-х годов прошлого века.

Кто-то уже забыл, а молодые люди и не знают, что в это время начался массовый выезд евреев на свою историческую родину, в Израиль. У Дины Рубиной об этом периоде можно много прочитать. Выезд был связан со многими ограничениями, это было просто физически трудно. Сначала выезд в Австрию или Германию, уже потом вылет в Израиль. Пройти через это сито нужно было с маленьким, беспомощным сыном-инвалидом. Умом я могу понять мать Бориса Раису. Но не душой.

– Мать написала расписку, – внешне спокойно говорит Борис. – Лучше один раз отплакать, чем потом всю жизнь смотреть на этого урода. У меня есть эта расписка. Мать в расписке написала, что если меня убьют или я просто умру, то она не против. Мол, у нее есть здоровый ребенок, это мой брат, его нужно поднять, вырастить. А меня? Меня в интернат, с глаз долой…

Кстати, мы с Борисом земляки, он родился в Гомеле, а их квартира была в районе гомельского цирка. Ни Гомеля, ни цирка, ни собственной квартиры Борис, разумеется, не видел. Определенное время он находился в роддоме, потом в доме малютки, куда сдавали «отказных» детей. Когда Борис подрос, его перевели в дом-интернат. Почему-то в Брестскую область. Борис Фейгин прошел четыре дома-интерната. Эту часть своей жизни Борис помнит очень хорошо…

Как бы жизнь

Думаю, и сам Борис понимает, что наша газета не всесильна. Все, что мы можем, так только сообщить читателям, что в деревне Лесной живет Борис Фейгин, и честно рассказать о подробностях его жизни. О драматических подробностях…

– С самого начала, – говорит Борис, – я мог только лежать. Десять лет это продолжалось. Говорил я нормально, а вот двигаться не мог…

Потихоньку Борис стал ползать – это было уже достижением. Мне кажется, здесь все зависит от характера, который в человека заложила природа. Если хотите, это такая компьютерная программа, от воли человека тут мало что зависит. Воля включается тогда, когда все заложенное природой начинает проявляться.

– Хорошо помню, что в 14 лет я очень сильно хотел научиться ходить. Вместе со мной в интернате лежали такие же больные дети, как и я. Вот тоже запомнил такой пример: медсестра пыталась научить ходить одного мальчика. А он просто не хотел. Он даже не пытался попробовать. Он привык, что за ним все время кто-нибудь ухаживает. Это было не для меня…

Борис, как я догадался, не совсем обычный инвалид. Он не любил, когда его кормили с ложечки, перестилали простыни на кровати – ему, подозреваю, все это было стыдно. Борис стеснялся. Стыд, стеснение – это тоже движущие мотивы поведения. Бориса не нужно было учить ходить, он сам этого хотел. Вот тогда он и спросил у врача: я смогу ходить? Врач ответил: нет, не сможешь. Почему? Доктор: у тебя перекручены стопы, а медицина здесь бессильна. Звучит как приговор. Теперь Борису Фейгину 37 лет, с трудом, но он ходит. Правда, со второго этажа приходится спускаться с костылями.

Если можно так сказать, то медицинский приговор он пересмотрел и утвердил собственный: если хочешь ходить, то ходи. Борис этого сильно желал, поэтому опроверг все прогнозы. Чтобы доказать всем (в первую очередь, себе), что в мире все возможно.

Дочь и квартира

Когда умерла первая жена Бориса Фейгина, их единственную дочь забрали в дом-интернат. С точки зрения закона государство поступило правильно: отец – человек с ограниченными возможностями. Чем он может помочь? Но Борис и из этой ситуации нашел выход.

– Я стал узнавать, – продолжает Борис, – что нужно делать, чтобы забрать Аню из дома-интерната. Мне ответили, что для этого нужна квартира. У меня ее не было, и вопрос встал о покупке квартиры. Но за что? Да, я инвалид 1-й группы. Но что толку? Я ведь инвалид с детства, ни единого дня нигде не работал. Соответственно, пенсия у меня небольшая, всего 1 млн 960 тысяч. Простите, это даже на еду не хватит…

Опять нужно было искать выход. Борис начал продавать ландыши – от Бреста до Минска. Ему здорово помогли индивидуальные предприниматели.

– Хотел бы, чтобы вы написали о Сергее, предпринимателе из Барановичей. Он мне очень хорошо помог. Вот только фамилию я его не помню. Да, наверное, это и не нужно…

Борис возил по городам и весям до 2 тысяч букетиков ландышей. В Минске вставал у метро и продавал. Люди покупали. Как сам Борис говорит теперь: им не столько были нужны эти ландыши, сколько они хотели мне помочь. Правильно. Люди видели, что перед ними стоит инвалид – почему не купить у него ландыши?

С дочерью Аней все обстояло немного сложнее. Как Борис купил свою маленькую двухкомнатную квартиру? Шесть лет он собирал деньги. Что-то откладывал с пенсии, но основную сумму собрал на продаже ландышей. Порядка 3 тысяч долларов. Однажды к нему подошел предприниматель, это было в Минске, и предложил: посчитай, сколько у тебя пучков, а я у тебя их куплю. Пучков оказалось 450 штук. Предприниматель, не торгуясь, заплатил 1000 долларов. Не думаю, что он на этом что-то заработал. Да и хотел ли? Это была благотворительность, самое лучшее и нужное слово…

Что касается дочери Ани, то ее опекуном выступает жена Мария. С ней Борис познакомился в доме-интернате. Они сошлись, и теперь воспитывают четверых детей: Аню, Эль-Ханана, Эммануила и Амалию. Честно говоря, в жизни Бориса Фейгина все закручено, как в лихом боевике. Государство требовало, чтобы у Бориса Фейгина была квартира. Он ее купил. Но почему-то какие-либо сделки со своим имуществом Борис сможет осуществлять, только когда его Ане исполнится 23.

А где же вы были раньше, когда у Бориса квартиры не было? Почему дочке его так и не выделили социальное жилье? Фактически она не считается членом семьи, пятеро должны жить в одной комнате, Аня тоже должна занимать отдельную комнату. Так по закону. Короче говоря, лучше привести высказывание Бориса Фейгина:

– Я люблю детей, а они любят меня. Почему мы не должны жить вместе? Я этого не понимаю…

Признаться, я тоже ничего не понимаю…

Малахов, компьютеры и дом

– 6 лет я собирал на свою квартиру, – рассказывает Борис. – Нет, у меня не было желания показать свои возможности, что я, мол, не хуже здоровых. Я хотел забрать дочь из дома-интерната. Я хорошо знал, что такое дом-интернат: там мягко стелют, да жестко спать. Когда дочь была маленькая, она ничего не понимала. Понимание приходит с возрастом… И я не хотел этого понимания…

Что интересно, Борис отправлял свои электронные письма в редакции других газет. Откликнулась только наша газета. Еще когда Борис торговал ландышами, к нему подошли коллеги из одной государственной газеты. Понимаю, почему подошли к нему. Любопытный факт: инвалид продает ландыши. Поговорили, сделали снимок, написали и… забыли. Борис Фейгин остался со своими проблемами, как всегда, один на один.

– Почему я лезу в газету, на телевидение? – горячится Борис. – Чтобы моя семья жила по-человечески! Через интернет вышел на Андрея Малахова, поговорил с ним по телефону.

– И что?

– Ну, я ему рассказал о своих проблемах. Что мне не дают расширить жилую площадь, что не дают льготный кредит, потому что инвалидам их не дают, что… Понимаете, девочки должны жить в отдельной комнате, мальчики тоже, а мы с Мариной в своей комнате. Я хочу устроить свою семью, чтобы мы не душились в одной комнате! Разве я не имею такого права?

– Что конкретно Вам ответил Малахов?

– Андрей меня понял и заинтересовался. В принципе, он дал согласие. Но тут такой расклад: у него на полгода вперед все расписано. Придется подождать…

Борис не имеет работы, и никто, естественно, его никуда не возьмет. Но он все-таки и здесь нашел выход: занимается ремонтом и наладкой компьютеров. Когда мы с ним говорили, было два деловых звонка. Кто-то просил помочь с компьютером. Борис объясняет:

– Со своих, местных, денег я не беру, только с чужих. Многие удивляются: почему? Таким я говорю – счастье не только в деньгах. Есть вещи, которые не продаются ни за какие деньги. Например, здоровье или любовь. Некоторые спрашивают: что я тебе должен? Ничего, отвечаю, ты мне не должен. Ты должен, говорю, быть человеком.

Небольшая, но важная черточка в характере Бориса Фейгина.

– Борис, мне показалось, что в Лесном ничего не строится. Да и будет ли строится вообще?

– Я больше скажу: уже 16 лет ни один новый дом у нас не построили. В очереди на улучшение жилищных условий я стою 137-м. Знаете, квартиру я не хочу. Дом, свой частный дом – это лучший для меня и моей семьи вариант.

В конце концов – дом

Когда уже прощались, Борис вызвался меня проводить. Я стоял внизу лестницы, а Борис спускался со второго этажа на костылях. Не очень веселое зрелище. Но чем я ему мог помочь? Только выслушать.

– Знаете, я уже прошел все инстанции: от райисполкома до областной администрации. У меня есть все ответы. И везде мне отказывают.

– В чем и почему?

– Дело в том, что под Барановичами есть дом, его хозяин готов обменять его на мою квартиру. Я не могу объяснить его желание пойти на такой неравноценный обмен, но это факт. Его дом площадью 122 квадратных метра, а моя квартира – 42 квадрата. И все же этот человек согласен. Индивидуальный предприниматель Сергей и его жена Наташа дают мне 5 тысяч долларов именно на обмен и ни на что другое. Спасибо им огромное, но…

– Что значит ваше «но»?

– То, что свою квартиру я не могу ни продать, ни обменять. В общем, старая история. Чтобы забрать дочку из дома-интерната, я должен был купить квартиру. Чтобы купить квартиру, я должен был собрать деньги. Заметьте, что государство мне никак не помогло. Я собрал деньги, купил квартиру, забрал дочку. А теперь у меня семья увеличилась, жилплощади на всех не хватает. Хорошо. Я ищу нужный мне вариант обмена и нахожу. Но обменять квартиру на дом все равно не имею права. Где логика?

Грубо говоря, логика в данном случае заключается в ее отсутствии. Что здесь комментировать?..

* * *

Вот так живет Борис Фейгин. Можно ли назвать это нормальной жизнью?..

Получается, что инвалид 1-й группы Борис Фейгин добивается всего сам, своей волей и настойчивостью. Между прочим, его квартира неплохо обставлена. На кухне, где мы с Борисом говорили, пили кофе и беспрерывно курили, стоят холодильник и морозильник. Оба забиты продуктами под завязку. Возле крыльца дома стоит электроколяска немецкого производства, очень удобная коляска. С гражданином Германии Рудольфом Борис познакомился через интернет. Рудольф немного знает русский, а Борис немного немецкий. Так и договорились о коляске. Вот только аккумуляторы садятся. Надо бы покупать новые. Но Борис не торопится:

– Два аккумулятора стоят 250 долларов. Я не могу, у меня дети…

Все правильно – дети. Я согласен с Борисом. Он отец, и этим все сказано…

Сергей ШЕВЦОВ

Фото автора