2. Жизнь под плинтусом

Завершаю рассказ о Светлане Тавгень. С самого начала была идея разделить все повествование на две примерно равные части. Бросить пробный камень и посмотреть на реакцию администрации дома-интерната. Дрожания конечностей после этой реакции у меня все равно не было бы. Останавливала мысль: не навреди. Как у доктора. Кто может спрогнозировать реакцию? Не было бы хуже. Наконец, гораздо больше волновала реакция сообщества работодателей. Вдруг все-таки найдется кто-то, кто даст возможность Светлане заработать? Это было важней.

Один день Светланы Анатольевны

Автор специально использовал название знаменитого рассказа Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Нахожу некоторое сходство между этими двумя «днями». Не столько физическое, сколько духовное. Впрочем, хватало и физических совпадений. Прямо мистически как-то.

Вообще, параллелей все же больше, чем разностей. Рассказ Солженицына как бы служил сигналом, отмашкой: наступила свобода. Или ее жалкое подобие. Вслед за журналом «Новый мир» и его редактором Твардовским «потепление» началось сперва в литературе, потом и в обществе. Правда, оно быстро закончилось. Манией величия никогда не страдал, поэтому никаких иллюзий у меня относительно «потепления» в домах-интернатах нет. Все будет идти заведенным однажды порядком. Можно сказать, что этот порядок придумали еще в СССР, с тех пор он или ужесточался, или становился чуть-чуть мягче. Все зависело от общего политического состояния общества.

Самое время спросить: когда именно возникло общественное объединение «Белорусское общество инвалидов»? После того, как была объявлена перестройка. Можно сколько угодно рассуждать о ее отрицательных и положительных последствиях, но одно все и решает – СССР пришел в движение…

Только жизнь Светланы Тавгень поразительно однообразна. Минимум физических движений. Это должно компенсироваться чем-то другим. Чем? Позволю себе процитировать Артура Шопенгауэра. Рассуждая о филистерах, т.е. об обывателях, он пишет: «Итак, это человек без духовных потребностей. <…> Действительными наслаждениями будут для него исключительно чувственные». Что касается Светланы, то здесь все ровно наоборот.

О каких чувственных наслаждениях можно говорить в этом случае? На долю Светланы остаются только потребности духовные. Если попытаться описать «один день Светланы Анатольевны», то это будет виртуальное общение через компьютер с друзьями и знакомыми да живые кошки Тимофей и Герда.

Запретные кошки

Из этой «сладкой парочки» мне сразу приглянулся Тимофей. Настоящий мужик: спокойный, уверенный, царственно-вальяжный. Кроме того, черно-белая шерстка очень аккуратна и лежит ровно, как ковер. В противоположность ему Герда слишком лохмата, да и шерсть какая-то разномастная. Недаром Тимофей лежит непосредственно у головы своей хозяйки, а Герда размещается у ног. Все как у людей.

Между прочим, кошек, равно как и других животных, в доме-интернате держать запрещено. Это я понимаю. Поэтому обращаюсь лично к директору дома-интерната с просьбой: уважаемый директор, пожалуйста, не трогайте Тимофея и Герду. А?

По сути дела, их можно оформить в штат интерната в качестве терапевтов. Или целителей. Давно известно, что кошки чувствуют, что у человека болит. Они ложатся на больное место. И все проходит. Разумеется, если есть люди с такими неординарными способностями оказывать терапевтическое воздействие одним своим присутствием, то почему бы их не взять в штат? Никто не спорит, такие люди есть. Вот только где взять денег, чтобы платить им? Так что остаются кошки. Кстати, кормит их сама Светлана. Есть тут один любопытный момент.

– Нам тут котлеты дают, – смеется Светлана. – Ну, я их отдаю Тимофею и Герде. Так они их не едят! Рыбу едят, молоко, кефир, йогурты всякие. А котлеты – нет!

– М-да, кошку вообще-то не обманешь… Может, там просто мяса нет?

– И я так думаю! А в общем, если не найду работу, кошек не будет чем кормить… Они не гадят, оба стерилизованы. Вот только дерутся между собой часто. И то развлечение.

Странно как-то, кошки как мерило качества жизни инвалида. А может, они действительно правы? Кошки ведь никогда не ошибаются…

Что можно и чего нельзя

Так ли замечательно живется в доме-интернате на Ваупшасова? Прямого вопроса Светлане я не задавал. Просто слушал, что она говорит, и записывал.

– Была у меня идея поменять место жительства, – говорит она. – На проспекте Рокоссовского есть такой же дом-интернат. Я там была «на разведке». Смотрела и сравнивала. Все похоже на наш дом, тоже живут пенсионеры и инвалиды. Посмотрела, поговорила кое с кем. Нет, мне там не понравилось. Я поняла, что там мне делать нечего. Не то…

На эту тему – где лучше, где хуже – рассуждать можно бесконечно. Пока люди будут еще жить на этом свете, до тех пор они будут заниматься этими сравнениями – человеческую природу не исправишь.

– То нельзя, это нельзя, – рассуждает Светлана. – А что можно? Да, я вот такая, другой уже не буду, так дайте мне жить по-человечески! И я не одна такая. Не хотят люди жить по внутреннему распорядку.

– Если куда-то идешь или едешь, – продолжает Светлана, – должен отметиться на вахте: куда едешь и во сколько вернешься. Опоздаешь, могут вызвать наряд милиции, такое бывало. Милиция отвезет тебя в отделение, там составят протокол и накажут за нарушение общественного порядка. И в доме-интернате накажут. Много нарушений – и ты становишься бомжом.

Люди есть люди. В том смысле, что достоинств у них не меньше, чем недостатков. Примерно равное количество. Иногда, правда, количество недостатков сильно возрастает. Посадите человека в клетку, приставьте к нему охрану, заставьте его дышать, есть, пить и говорить только то, что можно. Даже в этом случае, сидя в клетке, он умудрится что-нибудь нарушить. Даже твердо зная, что будет наказан. И тут ничего изменить нельзя. Человек – живой организм, он постоянно развивается, ему нужна свобода. Зачем же ее лишать? Это всегда будет стоить дороже для того, кто лишает.

– Знаете, – задумчиво говорит Светлана, – у нас можно встретить и такое, что человек отработал 40 лет, заработал хорошую пенсию, сам решает поселиться в доме-интернате. Попадает в дом-интернат. И что видит? Сплошное «нельзя, нельзя и нельзя». Человек ведь думал на склоне лет отдохнуть, отвлечься от бытовых проблем. Ну и вот, отвлекся…

Не мелочи

У Светланы Тавгень стандартная комната. Стол, стул, шкаф, полка для книг, холодильник – все, что положено. Ничего лишнего, исключая подаренный подругой компьютер да мобильные телефоны. Мы с ней встретились в июне. У меня над ухом гудел вентилятор, а дверь на балкон была распахнута. В общем, все было комфортно. Что заставило меня спросить самого себя: а что тут делается зимой? Предвосхищая вопрос, Светлана отвечает:

– Зимой у меня в комнате холодно. Температура в комнате не поднимается выше 18 градусов тепла. А электрочайник держать не положено. И микроволновку нельзя. Ну и как зимой согреться? У меня зимой и начался бронхит. Что ж, прыгать мне, хлопать в ладоши? Прыгать я не могу. Осень, зиму и весну я сижу в комнате, как арестант. Когда наступает лето, тогда наступает жизнь. Потому и провожу на улице по полдня, не могу надышаться…

В таких условиях Светлана надеется только на возможную работу. Хотя тут тоже много неясного. Взять тот же сетевой маркетинг. Светлана называет его лохотроном. За эту работу платят копейки, а могут и вовсе не заплатить. Все именно так и обстоит: любая фирма, мало-мальски известная, уже давно обзавелась объявлением «просьба коммерческим агентам не беспокоить». Проще говоря, сетевой маркетинг – это вы ходите по конторам, от ЖЭСа до маленького ООО, предлагаете чай, кофе, прокладки и прочую ерунду, а вас гонят. Или делаете то же самое, но по телефону. В любом случае, вас вежливо либо не очень посылают далеко-далеко…

– Я иногда думаю, честное слово, скорей бы помереть, – Светлана и при этом улыбается.

Единственная мечта Светланы – так это найти работу по сборке чего-нибудь. Такая обычная мечта? Да, такая обычная мечта. О чем еще мечтать, если можешь только лежать? Проще не бывает. В этом случае будет уместной цитата из «Господ Головлевых» М.Е. Салтыкова-Щедрина: «Ах! Великая вещь – жизнь труда! Но с нею сживаются только сильные люди да те, которых осудил на нее какой-то проклятый прирожденный грех. Только таких он не пугает».

Интересно, что бы написал Михаил Евграфович о Светлане Тавгень? Ведь греха-то у нее нет никакого. Скорее, проклятие… Да и вообще, у таких людей мелочей практически нет никаких. У них все важно. Лежит ли Тимофей, как всегда, у головы, а Герда – у ног. Кто сегодня зашел в комнату, как посмотрел и что сказал. Кто и о чем прислал электронное письмо, и что ему ответить. Светит ли сегодня солнце, или идет дождь и нависают низкие облака. Что будет сегодня на завтрак: никакая котлета или принесут что-то необычное. Наконец, кто сегодня дежурит. И так далее. И тому подобное. Вопросов много, на каждый хочется найти ответ. Так и идет время. Так и проходит жизнь…

Сергей ШЕВЦОВ